Глава 18

Мадемуазель Моник Гала лежала на роскошной высокой терассе в плетеном из лучшего японского бамбука кресле-шезлонге. На ней был легкий купальный костюм, выполненный по ее собственным чертежам из самой лучшей индийской натуральной шелковой ткани. Ткань эта была ручной работы из очень тонкого хорошо обработанного шелка. Она была полупрозрачна, и в то же время отсвечивала как бы золотистым светом в ярких полуденных лучах южного солнца. На голове у нее была большая роскошная белоснежная шляпа с широкими полями, а на шее, висела тонюсенькая, еле заметная золотая цепочка с золотым кулончиком из червонного золота в виде дельфина. Казалось, что этот золотой, сияющий дельфин парит вокруг нее, по мере того как она делала легкие движения, поднося ко рту бокал или поправляя, постоянно съезжавшую на красивый высокий лоб, шляпу.
Девушка, как бы скучающим жестом, попивала местный слоистый разноцветный коктейль из красивого хрустального бокала с широкими краями. Рядом на таком же хрустальном блюдце лежала вытащенная из бокала соломка. Она не любила пить с помощью соломки, считая, хоть и без заносчивости, это плебейством, или полным отсутствием всякого вкуса. А вкус ей привили самый, что ни на есть изысканный.

В пару метрах возле нее красовался изумительный по величине и такой же удивительный по исполнению бассейн. Края этого бассейна плавно растворялись с окружающим пейзажем так, что их вовсе не было видно. Не было видно никакого перехода между краем водной глади и небом. Казалось, что вода просто растворялась в небе, а небо в воде. Такого вида бассейны тут начали делать совсем недавно. И самый первый был именно их бассейн. Для этого выписали самого лучшего дизайнера из Европы. Дизайнер долго примерялся, приценивался, делал чертежи. Самое сложное было встроить в этот полутропический, а порой полупустынный пейзаж длинный и широкий резервуар с водой, так что бы он гармонично вписался в окружающую среду и не выглядел как нечто чужеродное на фоне всего этого разнообразного великолепия. Но, в конце концов, все противоречия между природным и искусственным ландшафтом на почве практицизма и одновременно эстетизма были преодолены. И вскоре, преступив к работе, бассейн построили, потратив, собственно, на само построение уже на так много времени.
Сколько стоила эта работа, да и вообще, сколько все стоит Моник мало интересовало. Она росла девочкой крайне не от мира сего и всегда мало интересовалась реальной стоимостью вещей в этом мире. И в то же время в критические моменты в ней всегда просыпалась расчетливость, ясность мысли и способность четко действовать по обстановке. Расчетливость и скрупулезность просто до мелочей. Но таких моментов в ее жизни наблюдались крайне редко ибо, будучи окруженной заботой своих родителей, она практически не знала никаких трудностей в этой жизни. Поэтому, почти, все свое время она была, ну или просто играла роль беззаботной, хорошо образованной девушки из богатой семьи, что знает себе цену, но не особо от этого задается.
Что что, а снобизмом и заносчивостью она не страдала и всегда старалась вести себя с искренней непосредственностью, хотя и не переходящей при этом определенную грань тактичности и скромности. Но, когда того требовали обстоятельства она могла целиком и полностью преобразиться и тогда это уже была абсолютно другая личность, способная очень на многое.

Моник Гала де Кубер девушка загадка. Вся ее жизнь от ее начала, вернее от того что можно назвать началом, ибо о своем раннем и нежном детстве не знала даже она сама, была сплошная мистика и загадка. Это была красивая стройная брюнетка с ослепительными большими глазами, которые хоть и были карие, но порой могли отсвечивать легким зеленовато-голубым отливом. Ее длинные волосы сейчас свободно ниспадали на тонкие плечи. Девушка, казалось, не чувствовала окружающей ее действительности, будучи полностью погружена в свои собственные размышления. Порой она улыбалась, потягивая напиток, но порой на ее белоснежное лицо накатывала печаль. Да! Ей было о чем печалиться и о чем думать. Несмотря на ее положение, богатую беззаботную жизнь, обожание родителей и друзей ей было о чем думать и что вспоминать. Хотя всего вспомнить не получалось. Наверное, сознание защищало ее от каких-то очень сильных воспоминаний, по-видимому не очень приятных, что произошли с ней в годы ее далекого и нежного детства и ранней юности. Да и вспомнить себя удалось лишь с более позднего времени, чем раннее детство. Времени, когда все произошло, и она обрела свою настоящую семью. А что же было до этого? Да! Все, что было до этого, и каково ее настоящее, подлинное происхождений, до сих пор не удалось выяснить никому, даже применив самые лучшие методы поиска за самые не детские деньги. Все было напрасно. С чего же все началось? С чего началась ее персональная история?

Далекая Аргентина. Французская семья Куберов была на отдыхе. Это была пара уже не совсем молодых аристократов, что пять лет назад поженились. Детей не было. Ну, так бывает. Пара была молодая, если считать 5 лет семейной жизни не большим сроком, но возраст был уже далеко за тридцать. Так тоже бывает. Всю жизнь они занимались, черт знает чем. Развлекались, делали карьеру или то, что они считали карьерой, ибо их семейное богатство позволяло им жить припеваючи, ни о чем не заботясь. Все же, мсье Кубер был отличным финансистом. Выучившись в Сорбоне, позже Он с полным успехом перенял семейный бизнес.
Мадам была по натуре домохозяйкой, но в свободное время, а его у нее поначалу было очень и очень много, занималась художественным дизайном в области оформления помещений и внешних фасадов. Впрочем, она была страстно увлечена этим делом, хотя применяла свои таланты в основном в своих владениях и на предприятиях своего мужа, с одинаковым искусством отделывая как спальни и гостиные во множестве своих домов и вил, так и строгие офисы в многочисленных представительствах своего мужа. Все что касалось отделок помещений как внутри, так и снаружи всегда проходило через строгий контроль мадам.
Так они жили все эти недолгие пять лет брака, ни о чем не думая или думая только о работе и развлечениях, жили в свое полное удовольствие, наслаждаясь жизнью и карьерой. Ну а когда решили создать полноценную семью, то детей все никак не получалось или возможно уже не получалось. К моменту заключения брака каждый из молодых супругов уже сменил многие десятки любовников и любовниц. Нагулявшись, они поженились и жили в честном браке все эти годы. Но, ничего не проходит бесследно и время, благоприятное для зачатия, наверное, было упущено, возможно, даже задолго до их знакомства.
Зачем они поженились? Наверное, просто пришло время, ну а возможно вспыхнули чувства. Так тоже бывает. Просто вспыхнули запоздалые чувства двух уже не очень молодых, но еще отнюдь не старых людей. Месье Кубер, как и его супруга, внезапно ощутили, что нужно остановиться, создать семью. Нужно прекратить свое бессмысленное существование. Но, потом, опять наступили годы совместной жизни и совместной работы за тем лишь исключением, что теперь они стали принадлежать только друг другу. И вот теперь, расплата, за бесцельно прожитую юность и напряженные зрелые годы недолгой семейной жизни, проявилась в форме полной бездетности.
Огромное состояние, множество поместий, вил, домов, яхт, автомобилей и летательных средств, а так же всевозможных основных фондов, накопленное годами двумя аристократическими семьями за многие поколения, некому было передать. Это было катастрофа. Они множество раз пробовали использовать искусственное оплодотворение, но и это не дало никакого результата. Десяток выкидышей самопроизвольных и искусственных, что произошли в течении ее жизни, сильно истощили и без того подорванное здоровье мадам Кубер. В конце концов, огромное чувство усталости и разочарование овладело ими. И они решили просто плыть по течению, ну а дальше будь что будет.

Они хорошо помнили тот день. Тот счастливый в их жизни день. Так же хорошо, как сейчас его вспоминала она, Моник, хоть с гораздо более смешанными чувствами в попытках разобраться с которыми она провела очень многие часы как наедине сама с собой, так и с лучшими психотерапевтами ее отца. Но, вопрос о ее происхождении никак не хотел проясняться даже спустя долгие годы после того самого солнечного дня. Дня, когда ее нашли и приняли в свою семью эти добрые и милые люди Куберы. Дня, когда она стала частью их семьи и их прямой наследницей. Единственной наследницей всего их огромного и сказочного состояния.

Это был яркий полдень в Аргентине. Такого жаркого дня не было, наверное, за целый год. Это был какой-то особенный день. Солнце было высоко в небе. Это было полуденное солнце, а берег был весь устлан приятным белым, мелким горячим песком. Они шли уставшие и умиротворенные, ощущая какую-то особенность и возможно величие сегодняшнего дня. Этот день должен был принести им нечто совсем необычное в их жизни. Он был наполнен ощущением того что желания, возможно, иногда сбываются, пускай даже самые несбыточные. Они это ощущали всеми клеточками своих тел. Надежда на то, что бы воспроизвести потомство почти умерло, и они с этим целиком и полностью смирились. Они просто держались за руки и были счастливы только от факта того, что им просто хорошо вместе. Очень хорошо. Ну а дальше?
Да черт с ним, что будет дальше. Дальше будет потом, а сейчас только это солнце, берег огромный, необъятный океан и этот особенный, особенный жаркий день. И тут…

Пронзительный детский крик, разорвал тишину и нарушил их идиллию. Это кричал и плакал ребенок. Внезапно они напряглись и начали озираться по сторонам. Недалеко в кустах плакала маленькая девочка. Ободранный, голодный ребенок, со спутанными черными волосами. Девочка, наверное, долго не ела и не спала нормально. Она была крайне истощена и напугана. Огромные синие круги под глазам и безумный взгляд ее огромных карих глаз смотрящих куда-то совсем вдаль, выдавали в ней существо близкое к полному умопомешательству, если не сказать уже помешанному.
Ребенку было на вид лет восемь. Совсем уже большая, подумал месье как бы, между прочим. То, что девочка, возможно, просто потерялась, - эта самоочевидная и первая мысль пришла как то им в голову синхронно, так что остаться безучастными к судьбе ребенка они не смогли и сразу решили помочь не раздумывая.

Медленно подошли они к ней, сидящей возле кустов. Ребенок одет был скромно. Простая сильно поношенная длинная юбочка, красная кофта, местами штопаная, накинутая не по сезону на плечи и красивое алое ожерелье, возможно из кораллов, возможно из каких-то просто красных крупных бусин украшало шею ребенка. Копна черных, спутанных волос, спадала на плечи и спину ребенку. А в ушах блестели серьги, наверное, золотые, но какие-то совсем загадочные. Таких украшений, они никогда не видели раньше, хоть и были весьма искушены в ювелирном искусстве. Маленькие серьги они были чем-то похожи на маленькие лотосы, но приглядевшись, они увидели, что лотосы плавно перетекали в дельфинчиков. Как такое было возможно, непонятно? Но, то что, это был шедевр ювелирного искусства, было понятно даже не вооруженным взглядом. На шее, среди бус, у нее сверкал кроваво красный кулон. Это был лотос, красный лотос. Не смотря на то, что это была все же ювелирная работа, выглядел он как настоящий, живой цветок. Золото или все же камень? Впрочем, это было не важно.
Странная девочка, подумал месье. Что она тут делает и почему плачет. Неужели таки потерялась?

– Qu'est-ce que votre enfant le nom? – Спросил Месье Кубер. И не услышав ответ, попытался спросить то же самое на нескольких языках последовательно, английском, испанском. – Как тебя звать дитя?
– Хали, Хали…– Казалось, она не могла говорить, захлебываясь и всхлипывая с каждым словом.
– Гала? Vous appelez le Gala? – Мадам включилась в диалог.
– Си сеньора! – Девочка на мгновение пришла в себя.
– Qui etes-vous et ou sont vos parents? – Вопрос у месье возник как бы сам собой, но не дождавшись ответа он повторил его опять на нескольких языках. –Кто ты, и где твои родители?
– Я не знаю. Не понимаю! – Ответила девочка, но язык был явно не известен семейной паре.
– ou etes-vous? Qui etes-vous? Que faites-vous seul ici? – Эти вопросы тоже не возымели никакого эффекта.

Девочка расплакалась еще сильнее. Кое-как они постарались ее успокоить и, проводив в свой номер, передав при этом заботы о девочке своей горничной, начали наводить справки. Между тем, их попытки узнать чего-то большего о ребенке ничего не дали.
Потратив изрядную сумму денег, которая для них, впрочем, была весьма незначительной, они смогли лишь узнать самые крохи. Ребенок нигде не значился. Его как будто бы вообще не должно было бы быть в этом месте в это время в этой стране. Она как будто бы просто материализовалась из воздуха, из пространства за пару мгновений до того, как семейная пара пришла в это место. Это выглядело полной мистикой. Но Куберы не придали этому особого значения. Все их время было занято заботой о девочке и, в конце концов, было не важно, кто она и откуда, хотя весьма занятно и любопытно. Бог послал им так долгожданного ими ребенка, пускай и не младенца и не родного, но все равно, это уже не имело никакого значения. Девочка просто очаровала их своим обаянием, красотой и смышленостью.

Прошло еще пару недель напряженных поисков. Результатов по обнаружению ее родных не было никаких. Единственно, что они поняли и что, потом подтвердили специалисты - родным языком девочки был какой-то из языков славянской группы. Возможно, это был русский, возможно польский, словенский или украинский, но точно сказать было очень сложно. Лучшие специалисты путались в догадках, так как это был какой-то уж совсем дикий суржик из множества языков славянской группы, крайне архаичная речь. Возможно какой-то очень древний язык из славянских языков. Да и говорить на нем девочка отказывалась наотрез, как будто разговоры эти сразу возбуждали в ней крайне не приятные воспоминания. Разговорить ее удавалось с огромным трудом и тогда ее пытались понять, но, к сожалению, практически безуспешно. Так что и здесь их ожидало полное разочарование в поисках.

И вот настал тот момент, когда Куберам уже подходила пора покидать эту гостеприимную и такую удачную для них страну.
Они сидели на веранде за огромным круглым столом. Они пили чай. Девочка сидела рядом. Казалось, что настроение у нее за последнее время наладилось. Она целиком и полностью успокоилась и была весела. Исчезли круги под глазами. Лицо зарумянилось, и в глазах возник веселый и озорной блеск. Будучи способной ученицей, она уже бойко разговаривала по-французски, хоть и с кошмарным акцентом.
Куберы, приставив к ней гувернантку, просто давались диву, насколько девочка оказалась способной и смышленой ученицей. Она все схватывала просто на лету, жадно поглощая любую информацию и знания подобно тому, как изголодавшийся путник поглощает вкусную еду. Единственно, что ее удручало, это когда ее спрашивали о прошлом, о ее родителях или о близких. Вначале девочка пыталась весело улыбаться, но если вопрос повторялся и взрослые настаивали на ответе, она впадала в такую дикую истерику, что сразу, же отбивало всякую охоту задавать этот вопрос повторно. Впрочем, на любые иные темы девочка беседовала весьма и весьма охотно.

– Это дар небес, дорогой! Ведь мы так с тобой хотели детей. – Мадам была весела этим вечером, этим прекрасным вечером на берегу огромного, необъятного океана.
– Да, дорогая. – Месье был явно в настроении тоже. Ароматный вечер пьянил его, как и стаканчик с самым дорогим и изысканным коньяком, что он потягивал, запивая его уже, полу остывшим чаем. – Гала, а давай мы тебя удочерим?
– Я! О, я так рада! – Девочка казалось, расплачется снова.
– Ну, ну дорогая! Не надо. Все трудности уже позади. Мы тебя удочерим и увезем далеко далеко отсюда.
– Спасибо я так рада. – И девочка опять расплакалась, не удержавшись.
– Ну, ну что ты! – Мадам поднялась с роскошного плетеного кресла и крепко прижала ребенка к себе. – Ну что ты! Мы тебя так любим.

Процесс усыновления занял всего-то, каких-то пару недель. Новые документы и все такое. Пришлось опять раскошелиться, но это были сущие гроши по-сравнению с огромным удовольствием обретения столь долгожданного ими ребенка, что им так внезапно преподнесла судьба. Они держали от нее в тайне весь процесс усыновления вплоть до этого дня, когда уже все было оформлено и решено. И вот теперь…

– Ну во дорогая! Я теперь твоя мама. Ну а тебя теперь будут звать Гала. Моник Гала! Все документы готовы, ну а мы сейчас отправляемся в Париж.
– Да, мамочка! – Девочка, казалось, сейчас снова разревется.
– Ну! Ну, ну что ты! Ты опять в слезы? Не надо!
– Я так счастлива, мамочка! – Только и смогла произнести девочка.
– Все! Все хорошо, моя дорогая. Папа сейчас собирает вещи, и мы выезжаем.
– Да! Мы уезжаем! – И, Гала улыбнулась. Улыбнулась прекрасной, счастливой детской улыбкой.
Небо услышало, наконец, наши молитвы и мы вознаграждены за все наши страдания, - Подумала мадам. Ну, вот и прекрасно. Нужно будет заказать огромную мессу всем святым. Ну, это уже по приезду домой.