Глава 15

Он проснулся. Вокруг все было в ярком синем свете. Он почувствовал нечто, и это было как стихи. Они затараторили шепотом в глубине его головы или, возможно сознания.

Поток их поглотил опять
Как много много жизней
Им это было не понять
Да и зачем, отжили
Все трудности, что были до
И те, что будут после
Зачем они их только ждут
Далеких далей мысли.

Он резко встал со своей постели и подошел к окну, распахнув широко тяжелые старинного вида шторы. Солнце ударило ему в глаза, и озарило красочную панораму, взглянув на которую он был поражен, а поначалу просто ослеплен. Уже был полдень и солнце ярко светило озаряя все вокруг.
Огромное море или океан практически заполняло все, вплоть до самого горизонта. Суши практически не было видно. Дом, в котором он находился, был, наверное, на скале или на самом берегу. Где же это все? Поначалу именно этот вопрос возник в его сознании, но позже он понял. Да, он понял, что этот вопрос был не самый главный.
А главный был вопрос – Кто он ? Как его имя, откуда он здесь. Ибо памяти никакой не было совсем. Как будто бы всю память смыл этот самый океан, что сейчас пролегал внизу и искрясь на солнце переливался зеленой или темно-синей голубизной пенясь у самого подножия этой гипотетической ну, или возможно, совсем реальной скалы, на которой находилось это жилище что он сейчас был.
Это грандиозное зрелище и в то же время вся бездна от осознания отсутствия себя, отсутствия своей истории, так шокировало его, что на какое-то мгновение просто перехватило дыхание. Он стоял восторженный, заряженный невиданной силой и одновременно совсем обескураженный происходящим.
Прислушавшись к своим мыслям, он опять почувствовал стихи глубоко внутри своего сознания. Они как бы нежно начали его обволакивать и где-то в глубине вселять надежду. Надежду на то, что бы все же вспомнить. Вспомнить хоть что-то о себе и своей прошлой жизни. Ведь. Ведь так не бывает, что бы проснувшись в постели все забыть. Все забыть напрочь, о том, что было, и о себе, и о месте где находишься. Абсолютно все забыть и в то же время иметь полный ясный разум, сохранить интеллект, уметь говорить.
«Кстати, а на каком языке это я сейчас говорю. » - Подумалось ему внезапно. И следом за ним пришло осознание того, что наверное языков есть множество, раз такая мысль возникла. Ну ладно! Пора слушать эти стихи -

А мысли те в конце концов
Должны все ж привести их
К чему-то ясному без слов
И множеству событий

Стоп! Он остановил этот приятный внутренний стихотворный поток. Каких событий? Ему меньше всего сейчас хотелось каких-то событий. По крайней мере, пока он не разберется, кто он есть и где находится. Или это все же сон какой-то очень красивый, но не совсем удачный в то же время. Но в процессе раздумий, поэзия вновь поглотила его. Что ж придется дослушать этот странный стих до конца. По крайней мере, может быть после этого, все прояснится.

Которые не важны впредь
Как не важны и были
Но только жизни круговерть
Лишь это подсмотрели
Они в той книге, что до них
Великие святые все прочитали
И теперь иным определили
Народам что за ними вслед
С упрямою гордыней
Пришли в сей жалкий мир
С мечтами покорить все
Но так же тленно растворясь
Не сделав ничего тут
Ушли подобно тем теням
И все тела тут сбросив
И повторилось все тут вновь
И нечем удивляться
Ведь удивление тож
Часть только, растворяться !!!!

Чушь, какая то подумал он. Странно я никогда не увлекался стихами, а тут почти поэма и все за одну ночь, за один сон. Но почему сон? Я же уже не сплю! Впрочем, где это я и кто я ? И почему я так уверен, что я не увлекался стихами? А может быть это и вовсе не мои стихи или это какой-то глубокий намек из глубин сознания.
Да! Сомнения не развелись, и ответов на вопросы не прибавилось.

В дверь внезапно постучали. Он быстро набросил на себя халат, что тут же лежал рядом. Это был Такой роскошный синий атласный халат, что сразу же полностью прикрыл все его тело, которое было, словно выточено из красной бронзы. Обнаженное тело атлета.

– Месье Серж!- Послышалось за дверью.
Ну, вот меня зовут Серж. Так он узнал свое имя. Хорошо. Информации мало, но это лучше чем ничего. И похоже я сейчас говорю по-французски. Но почему по-французски? Но ведь это же просто очефидно. Но, разве еще есть какие-то языки? Да, скорее всего, есть. Впрочем, наверное, не стоит сейчас над этим заморачиваться.
– Войдите! Что там у вас. – Ответил он как бы нехотя и сонно.
– Месье Серж! Вам письмо! Просили передать лично. – В дверь вошел щуплый человек. Скорее всего, это был дворецкий при доме или какой-то посыльный при отеле. Где же он там сейчас находится? Это нужно выяснить в первую очередь. Не хотелось задавать глупых вопросов. По крайней мере, пока не хотелось. Нужно вначале прочитать письмо.
–Да! Давайте. – С безразличным тоном ответил новоявленный месье Серж. Сейчас главное виду не подавать, что память отшибло напрочь.
Человек в роскошной серебристой ливрее протянул ему блестящий поднос из белого металла. Наверное, серебро, почему-то подумалось ему. Впрочем, может быть и люминий. Странно все же, а что такое люминий? Почему-то вспомнилась поговорка – «Я сказал люминий, значит люминий». Да, память со мной явно чудит.
–Я сейчас пришлю горничную, что бы убралась. – Человек вежливо и как-то по-отечески трогательно и торопливо, ответил ему, оглядевшись в комнате.
Это был пожилой мужчина лет 75 или, возможно даже, лет 80-ти. Глубокие морщины покрывали все его доброе лицо, но руки. Он почему-то взглянул на руки, были без каких либо признаков тяжелой работы. Наверное, всю жизнь проработал посыльным или дворецким или швейцаром.
И все же. Это таки отель или нет? Мысли опять закрутились.
А может все же это его собственные апартаменты, но... Вряд ли, скорее всего. Не может быть, что бы это был его собственный дом. Какой-то он совсем чужой и незнакомый и какой-то уж совсем большой. Но, все же, стоит проверить.
Он огляделся вокруг. Огромная комната, с высоченными потолками оформленная в средневековом стиле времен эпохи Возрождения. По углам стояли пальмы ховеи, а в углу огромный камин из зеленого камня диабаза. Камин был отполирован до такого блеска, что в яркий лучах солнца, на него не возможно было смотреть, так он отражал этот летний полуденный свет солнца.
И главное кругом позолота и скульптуры и шторы из красного бархата с кисточками – как в театре. Да! Сказать нечего. Хотя…

– Спасибо любезный. Вот тебе на чай! – Он инстинктивно опустил руки в карман своего роскошного атласного халата, там завалялись некоторые деньги. Почему-то он точно знал или просто инстинктивно потянулся к карману. Хорошо. Значит, кое-что я все-таки помню. Помню, по крайней мере, что в кармане у меня есть некоторые деньги.
– Да что вы такое делаете, месье Серж! Как вы так можете меня обижать. Вот ваша маменька бы не обрадовалась бы, узнай что вы…- Он грустно запричитал.
–Да не расстраивайся ты так, любезный. – Решил подыграть ему новоявленный Серж.
– А я, старый дурак не уследил. – Казалось, он не слушал его совсем. – Да и уследишь тут за вами! Молодость! Так и гуляет эта молодость в вашей крови.
– Да ладно ладно…- Только и смог проговорить он, пытаясь успокоить старика.
Все оборачивалось в более сложную сторону. Похоже таки родовое гнездо, а не отель. И он, оказывается, совсем не беден. Вон откуда эта пословица с люминием. Значит, он таки привык больше повелевать и приказывать, нежели подчиняться и тем более прогибаться. Это радовало, хотя и не отвечало ни на какие вопросы.
– И как вы можете мне, вашему старому слуге говорить любезный. Вы вчера точно перекупались. Мы вас еле вытащили из воды. Я всегда говорил, что эти гулянки до добра не доведут, а вы все ребячились. Вот ваши дружки по-пьяни вам веслом по голове и заехали. Уж что мы с вами только не делали, что бы привести вас в чувство, а теперь. Ой горе-то! Вы и вправду рассудком слегка тронулись, уже своего старого Жака не узнаете. Я же вас с самого детства, с самого грудного возраста вынянчил. Маменька ваша мне вас доверила, а я таки вас не уберег. – Он опять горько заплакал.
– Ну ладно тебе. Давай сюда это письмо и ступай. Сделай мне чего-то поесть, а то что-то совсем не думается на голодный желудок.
– Да! Я мигом.- Жак быстренько, оживившись и собрался покинуть комнату.
– Да, и выпить не забудь принести! – Он ему крикнул в вдогонку. – Водки! Непременно водки.
– Да что это с вами месье Серж! Вы ж всегда только вино пили. – Огромные глаза слуги округлились. Как же так?
– Да! А вот так, – Съязвил он. – Я теперь изволю только водку. Вкусы, понимаешь ли, поменялись. Жизнь не стоит на месте. Все идет, все меняется. Так и мои вкусы. Я не изволю больше вина, я изволю исключительно водки. Русской водки, она у нас имеется в наличии?
– Да, конечно, но..
– Никаких но! Неси водку и че нит пожрать. Я проголодался.
– Сию минуту господин.
– Давай, давай! Одна нога здесь другая там и не задерживайся милейший Жак.
– Я сейчас, но может быть все-таки вина, да и потом это не есть хорошо, с самого утра-то пить. – По голосу Жака было видно, что он доволен, что его хозяин хоть как-то пришел в себя.
– Что есть хорошо, а что нет, определяю только я сам, усек. – Он даже сам был удивлен такой наглости в своем голосе.
– Да господин. Откуда у вас этот жаргон? Вы же не были столь грубы. Это все это проклятое весло, что месье Андрэ вас так красиво приложил, проказник. Ну почему я старый дурак не уследил. – Казалось, он опять сейчас расплачется.
– Так! Мигом за жратвой и водкой и что бы я не слышал больше твоих причитаний. Со мной все нормально! Слышишь! Все нормально.
– Да да! – Совсем потерянно и всхлипывая, отвечал Жак.
– Ну, вот и прекрасно.

А жизнь, столь запутанная и сложная начала налаживаться. Эх, что же меня ждет в впереди? С такими мыслями, он погрузился в огромное кожаное кресло и взглянул на конверт.
Это был сиреневый конверт, запечатанный почему-то, синим сургучом, на котором стояла неизвестная печать с изображением шестикрылого животного. Тело животного было изящным, массивным и шестикрылым, но голова, вернее даже не голова, а лицо – лицо было полностью человеческим с очень красивыми и тонкими чертами. На конверте было выведено красивым, каллиграфическим и возможно, женским подчерком -
«Месье Сержу Морану де Руселю.»

Мда.. Да я не просто месье Серж. Я еще и дворянин, поди. Почему-то подумалось ему. Вот так повезло, значит повезло. А я по-первой подумал, как же ж мне рассчитываться за этот гребаный отель – а это не отель, а родовое гнездо. Да. Жизнь не просто налаживается, она, налаживаясь, усложняется до безумства, но как же ж это, черт побери, приятно то как! Но, нужно дочитать это письмо, хоть и лениво.
Читать письмо явно не хотелось. Распирало чувство собственной значимости. Да! Месье Моран, да еще и де Русель. Дворянин! Это тебе не какой нить гандон подзаборный и свежевыброшенный. Это целый Моран, да и еще в придачу и де Русель. Впрочем а что это дает, ведь вопросы то остались. Видать таки сильно веслом гребанули, то есть долбанули. Какой-то Андре, со слов, этого сентиментального слуги Жака, долбанул. Ох, я ему еще долбану при встрече, этому козлу Андре. Надо же так приложился, что всю память напрочь отшиб. Впрочем, маменька придет и все прояснится. Так, по крайней мере, намекнул этот Жак. Видать, он сильно боится маменьки. Ну а мне, вряд ли стоит ее бояться. По крайней мере, хуже уже вряд ли будет. Куда уж хуже, когда и так все зашебись. Удачно карта легла. Целый Серж, да еще в придачу Моран и напоследок де Русель.
Ладно, пора читать это гребаное письмо в конверте.

Отправитель был неизвестен, но герб на печати выдавал возможную его знатность. Изящным движением, взломав печать, он достал оттуда лист. Это был красивый плотный лист, возможно даже не на бумаге, а на древнем пергаменте. По крайней мере, некоторая плотная шероховатость его так выдавала. Раскрыв его он просто остолбенел. Это был пустой, белоснежный лист, взглянув на который он просто поплыл, поплыл...