Глава 17
Везде вокруг него сверкали воды моря. В начале он не чувствовал практически ничего, но потом, он явственно ощутил воду, потом себя – в начале как бы растворенным в этой самой воде, затем просто как часть воды, ну а потом как некое существо отличное от воды, хоть пока и очень очень слабо отличное. Он не предавал пока этому особого значения, просто старался ощущать. Ощущать свое новое или даже скорее не новое, но давно забытое состояние, которое он, возможно, переживал раньше. Хотя переживание этого состояния было очень и очень давно. Да и стоило ли думать о сроках.
Вокруг резвились дельфины. Он подумал, что их великое множество, но когда присмотрелся, то обнаружил, что их всего лишь два. Два веселых дельфина, что шустро резвились вокруг той пенистой области, что пребывала его сущность. Что-то это ему напоминало. Когда-то совсем недавно он уже начал видеть и осознавать эту двойственность, но только осознавать. Теперь эта двойственность стала выглядеть, проявляться в форме этих двух веселых и неугомонных дельфинчиков.
Вспомнилась сказка о русалочке. Откуда вспомнилась, он конечно же не понимал. Она просто возникла из глубин его сознания. Да и помнил он мало что. Он просто наслаждался всей красотой момента.
Русалочка да! Наверное была у каких-то народов такая сказочка-легенда или вначале это все же была не сказка, но быль, что в последствии переросла в легенду. Но это не важно – сказка ли легенда или быль-реальность. Реальность в каком-то времени и пространстве. В сущности, для него это сейчас было абсолютно не важно. Но как это прекрасно – русалочка, что постепенно материализуется из морской пены с красивым и грациозным хвостом. Впрочем, ему абсолютно не хотелось становиться этой самой русалочкой. Он себя явно ощущал больше сущностью с мужским сознанием, но никак не с женским.
Воды приятно его обволакивали и ласкали. Он все еще не ощущал своего тела, да и что говорить. Он даже не видел его, но это мало его волновало. Ему просто было хорошо, ну а о чем ни будь серьезном, он просто не думал.
Постепенно ощущения все более и более становились разнообразными. Дельфины зашевелились и как бы слились в очень быстром кружащем танце вокруг него и вот он начал прозревать и видеть. Он начал видеть, что внутри волн моря проступают некие контуры. По началу эти контуры были полностью прозрачны как сама вода, даже более того. Вода отливала зеленым насыщенным цветом, порой даже переходящим в темно синий. Ну а контуры, а это были не просто контуры, а контуры его собственного тела, нового тела, тем не менее, были практически полностью прозрачными.
Внезапно контуры стали более темными и насыщенными и…Они начали приобретать целиком и полностью телесные земные очертания. Приглядевшись, он зажмурился. Внутри все еще прозрачных очертаний ярко очертились кровеносные и другие сосуды. Мышцы ярко-красным цветом начали проступать, а внизу, внизу он увидел свои, теперь он уже явственно осознал и понял, что это его собственное тело, свои гениталии, кишечник , кости и мышцы ног. И все это покрывала его, все еще абсолютно прозрачная, водянистая кожа.
Как хорошо, что это все же ноги, а не рыбий или русалочий хвост. Так с облегчением начал думать он. Все же это все просто замечательно!
Всего лишь на мгновение, зажмурившись и как бы уйдя в себя, он открыл глаза. Все нормально. Наверное, это ему показалось или причудилось, ибо никакой прозрачности уже не было – грациозное, молодое тело мужчины играющего мускулами вошло в поле его зрения и…
И это было его, его собственное тело. Прекрасное, вновь приобретенное тело.
Но, тут возникло чувство. Очень неприятное чувство. Оно испортило всю эту идиллию, всю эту приятнейшую картину осознанного нового рождения, преображения из вод новой, его собственной новой формы.
Это крайне не приятное чувство, самое неприятное во всем этом процессе. Оно сильно, безумно сильно резануло его. Резануло его дикой болью в голове, что готово было просто разорвать его вновь сформировавшуюся голову. Это чувство было словно вердикт - Он все забыл!!! Опять все забыл. Забыл как много много раз до этого. Это была очередная безумно неприятная катастрофа, хотя и не столь трагичная – именно такая мысль как бы временно успокоила его. Хотя откуда возникла эта мысль, он тоже уже не понимал.
Но потом опять, подобно новой волне накатило -
Он все, практически все забыл, и это было ужасно. Просто ужасно, невыносимо ужасно и не приятно. Но это уже было вторичное материальное осознание ново-воплощенного человека.
Кто он и что он – он ничего из этого не знал, ничего не помнил.
– Серж!!!
– Что тебе? – Он автоматически закричал. – Он даже не совсем явственно осознавал что кричал. Он не понимал, на каком языке он кричит. Это, как будто бы происходило не с ним.
– Ты жив, Серж? – Красивый женский голос с мольбой и отчаянием отозвался где-то совсем близко.
– Да! Да! Черт вас бери! – Эмоции просто разрывали его. Какого хрена они его спрашивают, жив ли он.
Он как бы само собой принял тот факт, что его звать Серж, что это относилось именно к нему. Он не знал, откуда эта уверенность, просто с забытьем прошлого опыта пришел как бы новый опыт с осознанием всей этой обстановки. Осознанием того, что он сейчас Серж и что кричат сейчас именно ему. Но дальше этого осознания был полный провал. Провал в памяти или же просто отсутствие, возможно еще не сформированной информации или еще чего ни будь.
– О! Значит удар этой гребаной доской…О как мы рады, как мы счастливы, наш дорогой Серж. – Женский голос заголосил вновь, с новой душераздирающей силой.
– А я как рад, вы себе не можете даже представить! – Опять на этот раз уже его голос звучал как бы отдельно от него самого. Да что это за язык такой? Язык был явно не привычным и чужим. Но, видать, владел он им в совершенстве, раз так свободно мог кричать. А может быть это всего лишь стресс или последствие чего-то неприятного, что с ним произошло совсем недавно…
– Серж! Дорогой наш Серж! Мы тебя сейчас вытащим из воды. Ты только не двигайся. Все будет хорошо. – Еще один голос прозвучал совсем рядом с ним.
– Да уж конечно! – Интересно кто они такие? Голоса вроде женские, но им вторят голоса нескольких людей. Впрочем, какая нахрен разница. Пора выбираться из воды и…Ну, в общем для начала просто выбираться, а там посмотрим что это за одни.
На берегу испуганно толпились какие-то люди. Три девушки и пара парней. На девушках ничего не было. Их загорелые, сочные груди крутыми горками вздымались, как бы с вызовом, в ярком полуденном солнце, приковывая все внимание на себя и не давая разглядеть их лица. Красивые и крупные алые соски сразу же почему-то отвлекли или, скорее, наоборот привлекли все его внимание на себя. Зажмурившись, он посмотрел на компанию вновь. На девушках таки ничего не было, если не считать символически обозначенных тоненьких полосочек ткани на бедрах, из которых курчавой чернотой и пестротой проглядывала интимная небритость. Парни так же выглядели крайне не мужественно. Они походили на женоподобных избалованных пи..
Тут мысли слегка пресеклись, и он закричал так, что сам удивился тому, что он может говорить, а тем более кричать.
– Эй вы! Эй вы е…бл…Тяните меня из этой гребаной воды. Че, застыли! – И, вдруг, опять начал ощущать себя как бы со стороны как бы в полном тумане.
– О! Quel est byuliadi? – Веселая разбитная и худенькая блондинка весело, но весьма удивленно, спрашивала рядом стоящего женоподобного юнца. – cher Jean ce qu'il dit?
– А я откуда знаю! – Юнец явно был не менее девушки обескуражен новым лексиконом своего, видать, очень старого приятеля. Ты спроси Андре, это он его слегка отоварил доской от серфинга.
– Да я не специально! Все произошло как бы само-собой, вы же все видели. –Рядом нарисовался огромный мускулистый увалень. Он явно не вписывался в эту странную, богемную компанию. Он был высок, мужественен, чего нельзя было сказать о других персонажах мужского пола.
– Да, mon cher Andre! Мы все видели. – Жгучая рыжая красавица, с наиболее соблазнительными контурами тела, подскочила и обняла юношу. – Но, нашему дорогому Сержу от этого не легче. Нужно немедленно вытянуть его из воды.
– Oui, oui, bien sur! – И Андре, в пару шагов, за считанные мгновения, сгреб бездыханное и слабо сопротивляющееся тело Сержа в охапку и вытянул его на песчаный и теплый берег.
– Е ..вашу мать! А нельзя ли понежнее! Не дрова ведь! – Вырвалось у него из груди. Хорошо, что все-таки, его хоть как-то вытащили.
– О наш дорогой Серж опять оригинален! – Блондинка все не унималась. – Что это он говорит? Что это за язык?
– Шарлот! – Второй женоподобный юнец напрягся. Это! Это похоже на русский язык. Впрочем, я знаю нашего Сержа с детства, но никогда не знал, что он знает русский! Впрочем…– И он задумался.
– Ну, ты подумай! Дорогой Поль! – На лице рыжей засверкала потрясающая веснушчатая улыбка. – Ты пропустил такие подробности образования нашего дорогого друга. Интересно было бы знать, что эти слова означают.
– Да уж ничего хорошего, судя по его физиономии. – Поль улыбнулся ехидной и злобноватой улыбкой.
– Интересно, а какая была бы у тебя физиономия, если бы тебя так сильно отоварили доской от серфинга? – Внезапно нарушила молчание жгучая брюнетка, чей наиболее темный и курчавый межбедренный треугольник, наиболее сильно контрастировал на фоне таких же пестрых треугольников ее подруг. – Прояви хоть немного серьезности и сострадания к своему другу.
– Вот только не надо опять! – Обиженно вмешался Андре. – Я же не специально, и все это прекрасно видели. И ты это видела в первую очередь, Моник.
– Я все видела. – Рыжеволосая резко вмешалась в разговор.
– Да ладно тебе, Флора! – Ты ведь без оглядки влюблена в Андре, и мы все это знаем. – Блондинистая Шарлот подскочила к Андре, и с яростью дикой кошки, готова была впиться когтями в его мускулистое тело.
– Я тоже видела все! – Моник одернула подругу и крепко схватила ее за локоть. – Кончай базар! Сержу нужна помощь. Поль! А ну быстро беги за доктором, ну а ты Жан, беги за прислугой! Его нужно перенести в дом. Причем, чем быстрее мы его перенесем, тем будет лучше.
– Serge, ma chere, vous ne voulez pas l'eau? – И блондинистая Шарлот, светя своими прелестями, кинулась к Сержу. В руках у нее была маленькая бутылочка с водой.
– Да пошла ты на х.. со своей водой. Бл..! – Он начал снова злиться и слова как из ведра полились из его ново воссозданного речевого аппарата. – Я и так только что из воды, я еще скоро ее не захочу. Уйди к е..м от меня! – Он, казалось, сам не ожидал от себя такой грубости. – Не трогайте меня, мать вашу за ногу.
– Что он такое говорит? – Шарлот, казалось, вот вот расплачется от обиды. Зачем он говорит эти странные, и наверное очень обидные слова. Я его совсем не понимаю.
– О! Дорогая Шарлот! Так это ведь просто прекрасно. Меньше знаешь.. – И Поль дико расхохотался.
– Кончай базар! Я не шучу! – Моник резко посерьезнела. – А ну ка быстро побежали! Один за доктором, другой за прислугой. А не то.. – Но ей не пришлось договаривать. Юноши вскочили с мест как ошпаренные и разбежались в разные стороны.
– Ну, вот и славненько! – Моник, казалось, была полностью удовлетворена. – Ну а ты че стоишь, Андре? Положи его ровненько на песок и приподними голову.
– Suis-je? Je ne! – Только и смог выговорить увалень Андре.
– Ну вот и прекрасно, так то лучше. – Моник, казалось, несколько успокоилась. На лице ее нарисовалось подобие злого умиротворения. – Ну а вы, курицы! Что мельтешите. Нука быстренько сели и успокоились. Видите, человеку нужен полный покой. Он и так пережил стресс из-за этого удара по голове. Ну ничего, он крепкий парень, очухается по чуть чуть. Как ты, Серж?
– Иди нах.. – Серж злобно огрызнулся. – И медленно погрузился в живительный сон.
– Ну вот, настроение в норме! Чувство юмора не нарушено. На лицо злобное раздражение, на почве легкого ушиба черепа и возможно небольшого сотрясения головного мозга. Значит ничего серьезного. – И только сейчас, напряженная и крайне серьезная Моник позволила себе мягко улыбнуться.
Он стоял на берегу. На нем была прозрачная накидка, за которой, тем не менее, абсолютно не было видно тела. Понятие тела для него в этом виде было абсолютной абстракцией.
Он стоял и смотрел на ребят, смотрел на себя. Он смотрел на себя со стороны и как бы сверху вниз. Он не мог, он не мог все еще явственно поверить в происходящее, но он знал, что это он стоит и что он смотрит на себя и не на кого другого. И тот и другой, что сейчас лежал уснувший, был он сам.
Один самостоятельно вышел из воды, когда зажмурился второй или когда второй уснул позже. Этого второго вынесли из воды эти непонятные рафинированные молодые люди со странным говором. Этот говор, которого он абстрактно парящий сейчас с неопределенными очертаниями и накидкой, не понимал словесно, по крайней мере, пока не понимал, но который он просто телепатически чувствовал. А вот тот второй, что лежал и спал сейчас на песке, видать понимал этот говор, и даже говорил на нем.
Два двойника и одна сущность. Это было для него просто не постижимо.