Глава 18
Начало  осмысления. Великая Мать.

    Внезапно он почувствовал, как его телесная оболочка постепенно начала растворяться в этой желейной тьме. Он не только перестал видеть, но и ощущать свое тело. Вместе с тем, страх, паника и прочие сильные эмоции начали точно так же растворяться, как до этого и его грубая физическая оболочка.
  Остатками своих распознавательных способностей Василий понял, что и левый канал, отвечающий за чувственную активность в человеке, точно так же начал отключаться, как и до этого правый логический. Значит, его сознание начало перемещаться в сушумну – центральный канал. Но вот только на какой уровень, этого он еще никак понять не мог. Неужели это все же смерть? Грустно! Он еще так молод. Так и не успел ничего сделать в жизни интересного, хорошего, в конце концов, пожить так, сказать. Впрочем, особого расстройства он от этого факта, как и от своего нового состояния, почему-то не испытывал. В конце концов, все мы рано или поздно умираем, конечно, лучше поздно, чем рано. Ну да нас никто об этом не спрашивает. Кому как суждено!
   
   Дорога, по которой он шел, постепенно начала превращаться в туннель. А почему собственно дорога?  С какого момента путь стал дорогой? Ведь он шел среди лесных деревьев, можно сказать, не зная и не разбирая пути. Наугад! А тут дорога. Стоп! Да с того момента как он сам решил, что это дорога, но вот сейчас помимо его воли она почему-то превратилась в туннель, такой относительно широкий трубоподобный туннель. Стоп! Заработало мышление? Странно! Да ничего странного, скорее всего он находиться сейчас в своем тонком теле, а в этом состоянии, с чем себя отождествляешь, тем и становишься. Значит его фиксация на сушумне – центральном канале не жесткая и он еще может колебаться между левым и правым.

   Да! Интересная реализация. Но почему? Почему именно ему? Ведь он ничем не примечательный молодой человек. Или был молодым человеком? Ведь он ни йог какой, ни отшельник, ни подвижник какой или святой. Обычный современный парень со всеми пороками присущими современной молодежи. Вопрос был задан как бы изнутри из глубины сознания, и вдруг, вдоль туннеля- пути начали маячить тени.
   Туннель! Он не имел четкой границы, но в то же время его граница была определена весьма однозначно, что бы можно было сказать, что это туннель, а не что-то иное. Да это же сушумна! Он воочию видит и осознает сейчас сушумну. Как он сразу не догадался? Сушумна! Но вот где он находится? В какой ее части? Внезапно путь начал проваливаться. Появилось ощущение того, что он куда-то падает, падает с огромной скоростью вниз. Тьма усилилась, тени начали оформляться в образы и тут он начал видеть.

  Толи изнутри себя, толи на поверхности границы туннеля как на экране, толи в двух местах сразу он начал ощущать движение и внезапно все размытые до этого тени начали становится образами, а образы….
     Он начал видеть!
  Вначале все было очень не четко, затем он как бы сливался с образами и обстановкой, становился неотрывной частью всего действа, при этом двигаясь по туннелю дальше и дальше. Ни на мгновение не останавливаясь. И это двойственное ощущение себя одновременно и внутри туннеля и внутри действа, что проецировалось на его поверхность, как бы снаружи его, было просто потрясающим.
   И тут он осознал. Да это же он сам! Он видит себя во множестве проявлений прошлых рождений. Огромная череда, цепочка рождений и не было им никакого начала. Это было и множество животных форм жизни и растительных. Разные планеты, вселенные, временные циклы. Все это проносилось в его сознании, которое, сейчас находилось в туннеле, вернее считало, что находится в нем, и одновременно снаружи его. В его сознании, отождествляющим себя со всеми этими потоками жизней, что подобно лицедею, играющему на сцене театра или в фильме спроецированным каким-то невидимым кинопроектором на поверхность туннеля. И оно, сознание в то же время, оставалось его индивидуальным сознанием, все еще считающим себя Василием, но уже готовым отказаться от этого своего воплощения, которое было столь мило и дорого ему прежде.
  Однако, полной концентрации не было и полной фиксации на действах тоже не было. Просто ощущение, бесконечное ощущение, того, что все это когда-то происходило с ним. Одновременно с этой бешеной прокруткой сцен и действий мириады жизней шло, как бы освобождение от всего этого. Оно проявлялось, с одной стороны в чувстве полного отстранения от сцен происходящего, с другой стороны в ощущении того, что все эти фильмы жизней стираются, подобно пленке, которую можно отмыть от эмульсии. С начало шло быстрое переживание без фиксации, затем шло чувство полного отстранения, затем ощущение стирания и освобождения.
    Фиксация начала наступать позже. Вернее она начала усиливаться по мере просмотра самых недавних жизней. Причем, погружение в сюжет становилось все более явственно и ощутимо. Вскоре, однако, Василию стало просто невыносимо, терпеть все эти жизни, всю эту кутерьму самсары и он закричал. Закричал сквозь пространства и время, как младенец, который только что родился на свет –
– Мама!
***

   Внезапно картинка стала полной явью. Густые, непроходимые джунгли. Воздух влажный и тяжелый. Полуденное солнце стоит прямо над головой и светит так ярко, что пробивает даже через густые верхушки деревьев и пальм. Василий увидел себя маленьким мальчиком, молящимся великой матери. Великой матери Кали Ма. С самого детства мальчик, давший обет безбрачия, посреди джунглей, совершает аскезы. Ни дикие звери, ни трудности не смущали его. Он поклоняется мурти, форме - темноликой богини, совершая каждодневную арчану  в течении суток. Совершает этот ритуал с самого раннего детского возраста. Вот ему еще только пять лет. Отец и другие старшие проводят обряд упанаяны, возложение священного шнура. Горит огонь, священник, в качестве которого служит его отец,  кидает в него бананы и льет ги - топленое масло. С этого момента он брахмачари – ученик. Все свое время он посвящает поклонению Богине. Так и не став домохозяином, он уходит глубоко в джунгли, полагаясь только на милость Святой Матери.  Он есть только то, что собирает в лесу – коренья, листья, пьет воду из ручья, спит под деревьями. Из одежды на нем только набедренная каупина – несколько полосок ткани, скрепленных друг с другом и прикрывающие интимные места. Так проходит вся его жизнь и вот, в уже очень глубокой старости, он, взывая к Ней, оставляет свое тело и идет. Идет дальше…
А дальше десятки или сотни, а может и больше точно таких же жизней. Они мелькают, пролетают за одно мгновение перед глазами, как будто кино, но с огромной скоростью прокрутки ленты.
  И вот, он уже видит обширные степи. Кочевые племена несутся по ней с угрожающей быстротой, стирая города и села, уничтожая цивилизации и переселяя народы. Затем эти завоеватели и сопутствующие им народы начинают строить новые города, возводить пашни, виноградники. Все расцветает, оживает. Поднимаются новые города еще боле величественные, чем те,  что были до них. Затем все это великолепие приходит в упадок. Но не для одинокого отшельника-скитальца, который, путешествуя по свету, поклоняется Великой Богине Таре. И вот уже сменилось два, а может три поколения людей, а он все живет и аскеза его длится. На этот раз Великая Мать полностью принимает его дары и аскезы. В последний миг своей жизни, с последним своим вздохом он оставляет свое тело и идет. Идет к Ней. Великой матери. Она принимает его.
  Сколько же жизней прошло, пока Она окончательно приняла его аскезу, его жертвы, служения и покаяния! Он счастлив. Он наконец-то достигает своей цели, своего прибежища, своего обожаемого божества и тут….

   Картинки снова поплыли. И вот он уже видит… Видит различные аспекты божества. Видит разные народы поклоняющиеся Ей. Видит пустыню, пирамиды, жрецов. Восклицающих – «О Изис!».  Коротко стриженные с белоснежными набедренными повязками и лысыми голосами они молятся, воздевая руки к небу «О Изис ! О Мать!»
  Затем он видит прекрасно раскинутые сады. Огромный красивый город строгой формы и многоступенчатую огромную пирамиду посредине него. Бородатые люди взывают к великой Астарте. Видит молодых жрецов, в исступлении оскопляющих себя ножами на алтаре Великой Богини. Они ничего не хотят от этой материальной жизни, только безоглядного служения Ей.
   Затем, снова непроходимые джунгли. Люди, практически черные по цвету кожи, они разжигают огонь, устанавливают фигурки - мурти и молятся  «О Кали Ма! О Дурга! О Парвати!» И среди них он видит крошечного себя. Они все вместе поют священные гимны, восхваляя ЕЕ всевозможными гимнами, стотрами и бхаджанами.
  Картина опять сменилась и вот он уже видит большие храмы - церкви, на которых установлены кресты. Священнослужители, монахи в черных одеяния поют и молятся – «Дева Богородица, радуйся!» Идут процессии, несущие глиняную форму Девы у которой на руках младенец. Все поют - «Дева, Пресвятая  Богородица, радуйся!» Тысячи, сотни тысяч людей поют. Их пение распространяется на несколько континентов.
Затем картинки меняются, чередуются, смешиваются. Проносятся степи, джунгли, пустыни. Множества людей и все как в едином порыве молятся Ей, Великой Матери. И Мать, принимает их молитвы, воздавая им по их вере и желаниям. – Она удовлетворяет их просьбы, заботиться о них, снабжая всем необходимым и, в конце концов, поглощает их. Поглощает для того, что бы дать им жизнь снова и снова.
    И они, благодарные дети ея, опять приносят ей дары, благодаря Её за то, что она дала им жизнь, возможность существовать, наградила всевозможными мирскими, земными благами. Они молят Её о сохранении обычных мирских радостей, о приумножении успеха, славы, богатства, потомства.

   Но есть и другие. Они подобны ему. Они не хотят ничего мирского, они хотят лишь преданно служить Ей, что бы получить Её даршан, что бы встретится с Ней и иметь счастье лицезреть Её лицо и целовать Её стопы. И Она, в конце концов, открывает Свой лик им.
   О Её лик! Он и ужасен и прекрасен одновременно. Природа каждой из предавшихся Ей душ настолько разная, что Она, согласно их природе их желаниям принимает ту форму, которую так жаждут видеть Её преданные слуги. Их не пугает Её страшные лики, пожирающие миры, с черепами вместо гирлянд,  с множеством отрубленных голов и реками крови. Как и не смущают их Её величественные формы Богини изумительной красоты, сидящей то на троне их сердец, то на коленях у Него, отца создателя, хранителя и разрушителя всего сущего. Они любят Её во всех Её формах и проявлениях. Кем бы Она не обернулась, представ перед ними, они с любовью и радостью везде принимают Её, ловя каждый Её взгляд, что Она милостиво награждает их.

   Вот и сейчас. Он, пройдя столько жизней, уже готов был встретиться с Ней, Великой Матерью, но что-то произошло. И это что-то отодвинуло их встречу на несколько рождений. Что же произошло? Не сейчас произошло, а тогда…

  Внезапно все видения свернулись, туннель закончился, и он оказался возле  светло желтой поляны, которую обрамляли четыре ярко малиновых лепестка лотоса, и квадратный центр которой светился красивым желтым светом. Посреди поляны, в квадратной области, в ярко красном треугольнике, находящемся в этом квадрате,  располагалось цилиндрическое возвышение цвета морской волны. Скорее даже не возвышение, а некий, слегка закругленный цилиндр или стержень, основа, на которую в три с половиной оборота была накручена белая ярко светящаяся нить. Нить-спираль.
   Спустившись ближе, он увидел… Это было просто неописуемо!  Красивейший трон в виде прекраснейшего лотоса сверкающего так, что невозможно было открыть глаза, если они у него имелись, и на нем о боже! На троне, на возвышении сидела Она. Великая мать, держащая младенца. Подойдя поближе, он увидел, что лик младенца стал похож на слона. Красивый младенец с головой слона весело играл, то взобираясь к ней на колени, а то, порхая вокруг легко и непринужденно. Его лик был светел и наполнял все вокруг атмосферой детства, любви и беззаботности. Ганеш!
  Василий стразу осознал, что это Ганеш. А область, в которую он проник или в которую его допустили – муладхара. Муладхара чакра. Белая спираль! Да это же сама кундалини. Значит, он спустился по сушумне вниз и достиг основания, первой чакры. И увидел Её. Наконец-то увидел Её воочию.
  Потеряв дар речи, и на мгновение, застыв как истукан, он затем пал на колени пред Матерью и зарыдал. Она нежно коснулась его рукой, и все волнения, все тревоги сразу же улетучились сами собой. Все уже было абсолютно неважно. Он достиг прибежища, и теперь настоящая жизнь только начиналась. Все остальное было, словно не было – так сон. Один сплошной сон, с мириадами сновидений. Каждое сновидение это отдельная жизнь. Но уже абсолютно неважно, сколько у него было этих жизней, ведь теперь перед ним Она, Великая Мать, встречи с которой он так жаждал. Но почему-то его гложил один вопрос. Откуда-то возникла неудовлетворенность или сомнение. Оно не было навязчивым, но оно все еще оставалось, словно маленький листок на гладкой поверхности озера,  в его безмятежном сознании, погруженном в чувство глубочайшей любви. Любви ребенка к своей матери. И он сразу же осознал, что это был за вопрос.
   – Что же произошло? – Подумал он. – Что же произошло? Почему, почему так долго он не мог Её увидеть? Что же застопорило в конце? В момент полной реализации, что же помешало ему увидеть Её?

    И Она ответила ему. Голос ее зазвучал в его сознании подобно самым нежным серебряным колокольчикам, звенящим на ногах красавицы - чисто нежно, высоко -
   – Хитросплетения кармы, сынок очень сложны. Не имеет смысл искать изначальную причину, ибо карма безначальная. Но, ты должен был очиститься и развить свое желание увидеть Меня. Укрепить веру в меня и в своего духовного учителя.
   И тут он осознал, что всегда все эти жизни ему неотступно следовал кто-то,  кто вел его, кто направлял, защищал, давал знания и оберегал. Это был он. Он, его духовный учитель, Гурудев, который вел его к Ней и к Нему. Это ему он обязан сейчас, что встретил Её. Великую мать! Слезы благодарности и разлуки нахлынули на его глаза.
   – Где он? Где он мой Гурудев? – Возопил юноша.
   – Придет время, и ты снова встретишь его. Потерпи. Уже совсем скоро осталось. Он всегда с  тобой и никогда не покидал тебя.
   – Ну почему, что случилось тогда? О мать! Я так долго ждал этой встречи.
   – Тебе нужно было искупить последние остатки кармы. Отдать последние долги. Потом…–  Она улыбнулась своей космической и лучезарной улыбкой. – У тебя всегда была свобода выбора. Ты сделал свой выбор и был вынужден принять еще несколько рождений прежде, чем ты смог увидеть меня воочию. Своим выбором ты создал новые витки кармы, которые сейчас практически завершились, но ты духовно вырос и смог окончательно стать достойным обретения мудрости и освобождения. Смотри!

  Она медленно встала со своего лотосного трона. Внезапно, они оказались на лесной полянке. Рядом стоял домик. Мать, еще мгновение назад восседавшая на прекраснейшем лотосном троне во всей своей неземной красе, вдруг обратилась старушкой. Ветхой старой старушкой. Но Её вид абсолютно не смутил Василия. Ёе лик он мог узнать в любой форме и проявлении. Старушка жестом пригласила его в дом.
   Зайдя в домик, они направились к большому чану, который варился на огне. Из него, густо шел пар и поднимался огромными клубами к самому потолку.
   – Смотри! Смотри, и ты увидишь все сам. – Сказала она ласково улыбаючись.
  Василий наклонился и узрел …


© Х. Евсеев 2009
Сайт создан в системе uCoz